Вчерашний день стал историческим, в борьбе за новую жизнь Тринитротолуола. Не буду раскрывать подробностей, вернусь к нему в отдельной публикации. А сейчас продолжим наш самурайский бесцельный путь…
Как я писал ранее, Додж выглядел откровенно плохо. Словно безнадёжно больной старик. «Морда» была перекошена, двигатель лежал на подрамнике, заводские размеры не бились и новые детали обвеса делали картину катастрофы ещё более выпуклой. Я спросил своего друга, в чей бокс мы загнали машину, что делать дальше. Он неопределённо мотнул головой. В данной ситуации жест можно было перевести одним коротким словом: вешаться.
Договорились, что в ближайшее время он поднимет автомобиль на подъёмник и попробует оценить хоть что-то. Честно говоря, мы даже не знали, что оценивать — он специалист по форсункам, а я руководитель проектов. Я ещё наивно уповал на то, что в боксах рядом что-то красят и рихтуют, значит подскажут — но все эти люди, глядя на Доджа, впадали в состояние лягушки, на которую посмотрел удав.
В тот день я впервые отчётливо подумал о том, что пора свернуть затею, пока это не зашло слишком далеко. С такими мыслями и уехал домой. Через день мне озвучили диагноз:
— вытянута только передняя поперечная балка, так, чтобы на неё более-менее прямо повесить бампер;
— подрамник приварен к лонжерону и это решение не имеет абсолютно никакого смысла;
— сварка выполнялась прямо по песку и грязи, которые не стали вычищать;
— больше не сделано н-и-ч-е-г-о.
Вердикт: всё заново, но теперь ещё и подрамник надо отрезать. И я приступил к поиску подрядчика, по второму кругу.
Весь процесс консультаций тянет на отдельную книгу, поэтому оставлю только ключевые моменты. Звонок родственнику на Кубань (в Сочи так и говорят «на Кубань», сложилось исторически), который может сделать любой автомобиль, если захочет. Проблема в том, что он не хотел, потому что сменил бизнес. Мы довольно долго обсуждали ситуацию, закончили на том, что Доджа надо продать как есть, на запчасти, всё равно за какие деньги.
— Поверь мне, — сказал мой родственник — ты сбережёшь себе нервов на пару лет жизни.
Затем я поехал к своему «семейному» кузовщику, у которого всегда красил обвесы. Мы уже обсуждали с ним реалистичность затеи в целом, но сейчас требовались жертвы. Костя чётко ответил, что может покрасить всё, что надо, но только не вытягивать американское железо. Чтобы я поскорее уехал, он дал телефон человека, который потянет.
— Корейцев и китайцев он делает любых, насчёт Доджа не знаю, надо разговаривать, — рекомендация звучала не особо обнадёживающей, но любые возможности надо было использовать.
С некоторым трудом я уговорил этого специалиста на поездку к месту хранения Нитроглицерина. Человек промерял диагонали, потрогал рычаги и не выказал никакого оптимизма.
— Даже не знаю, куда тут тянуть. Тут в пяти плоскостях надо работать. У меня такого стапеля нет.
— А у кого-то есть в Сочи?
— Нет. Такую машину в Сочи никто не вытянет. Могут взяться, но нормально не сделают. Машина большая, железо крепкое. У нас такое не сделают.
Он уважительно посмотрел на Доджа и мы расстались. С одной стороны, ничего хорошего человек не сказал. С другой стороны, круг поисков значительно уменьшился. Либо найти гения кузовных работ, либо продавать героя «на органы». В этой точке я уже был на 90% уверен, что выберу второе. Тем более, что у моего друга возникли разногласия с арендодателем и он собирался закрывать СТО. Доджа надо было куда-то вывозить…
Затем была череда консультаций: в разных городах, с разными мастерами, с родственниками и знакомыми, и даже с авторами ютуб-каналов. И вот этот момент настал: после очередного собеседования, опустошённый и выжатый, я чётко понял: больше не хочу. Как пишут в статусах романтичные особы «надо уметь уходить с неинтересного фильма, закрывать неинтересную книгу, расставаться… и бла-бла-бла». Мне стало неинтересно.
На следующий день я позвонил своему «домашнему» автомастеру, который обслуживает мои машины почти 20 лет. По совместительству, у него небольшой авторынок у ворот дома и талант продавца. Мы обсудили состояние, сроки, цену, сколько вложено и всё такое. Внезапно мой собеседник, как бы между прочим, сказал:
— У меня есть знакомый мужичок, у него вроде грузовой стапель. Позвони ему, мало ли…
Разум (или что там у меня на его месте) подсказывал, что я действую неправильно. Но я взял телефон.