Всякий раз, когда случается очередное потрясение общественного масштаба, народонаселение начинает массированно излагать свои восторг, гнев или прочие эмоции. Это первая волна реакции.
Далее, свысока приходят умудренные и расставляют акценты, формулируя тексты поддержки, осуждения, либо фрагменты третьей правды. Направляя их в адрес источников первой волны, разумеется. Умудренные — вторая волна реакции.
Затем приходят наблюдатели. Их мало и они скорбно замечают: зачем это всё, друзья? Зачем кипения? Откуда боль и радость? Почему вы такие? Зачем писать так горячо, многословно и на весь интернет? — спрашивают они и устало закрывают глаза, в которых отражаются кучевые облака, напоминающие затылочную часть Будды. Это третья волна.
Собственно, продолжая сегодняшний мой офлайновый диалог с представителем третьей волны, должен заметить следующее. Люди не стали голосистее или говорливее, за последние сотни лет. Человек всегда хотел иметь слушателя — и говорить с ним. Ещё полвека назад мои русскоязычные современники считали мессией любого, кто имел кухню и разрешал им в неё приходить. Там бурлила первая волна, накатывала на неё вторая, и накрывала их третья, вместе с приходом раннего похмелья.
Ничего не изменилось. Мои штормовые соотечественники всё так же бушуют в четырех стенах. Только теперь туда провели интернет. Причем, с прямой трансляцией текста на весь мир. С потоковой передачей данных, которую нельзя отключить. Нет такой кнопки. Прямо из мозга, иногда даже минуя речевой аппарат, без какой-либо фильтрации.
Не могу сказать, плохо или хорошо, что жизнь нашей цивилизации превратилась в публичное мероприятие. Так случилось, теперь так будет всегда. Но, свой простой принцип, пожалуй, сформулирую.
Меня не тянет высказываться на «злобу дня». Перед злобой отступает вечность, часть которой я и так бездарно прозевал, когда орал на кухнях. Я орал, а она проходила мимо — бесшумно и сильно, словно покинутая людьми планета.
Говорить надо о любви. Говорить и петь.
