Если бы не высокий черный Гриша с натертой до крови спиной, налегке вышагивавший впереди, нас бы расстреляли - в сумерках у моста через реку Менкюле. Три или четыре одиночных выстрела в нашу сторону переросли в канонаду. “Из карабинов бьют”, - понял я (тогда, почти тридцать лет назад, я без труда различал винтовочные и ружейные выстрелы, а Кеша умел определить и калибр ствола, и жаканами палят или дробью, гладкий ли ствол или “чок”, “получок”). Гриша заметался в испуге, потом кинулся наутек - галопом.
Кеша спешился и бегом ко мне:
- Начальник! Ракету давай!
Вспыхнувший в зените огонек падал в направлении моста, где прорисовались фигуры вооруженных людей.
- Гришку, однако, за сохатого приняли, - кричал Кеша. - В темноте не разберут: конь или сохатиха... А если бы мы впереди ехали?
- А Гришу не ранили?
- Да нет, слава богу. Напугали только. Он черный - на сохатого похож...
- Был бы белый - за оленя бы сошел! Тириф-тиф-тиф!
Гриша, только что горделиво трусивший впереди без седла, с неизменным пучком травы во рту, робко жался к вьючным лошадям. Кеша привязал его за недоуздок, и мы цугом въехали в поселок.
На мосту уже никого не было. Кеша подобрал и сунул в карман две стрелянные гильзы боевого калибра. Кони тревожно нюхали воздух, вытянув шеи и скаля зубы...
Вчера Гришу напугал медведь, поднявшийся с болотца. Черно-бурый остромордый верхоянский Мишка перестал отряхиваться и от неожиданности тоже кинулся наутек.
- Сытые они сейчас, - объяснил Кеша, - ягод полно. Места, однако, опасные здесь. Люди когда на машинах - ничего не боятся. Медвежат убивают или забирают. А медведицы звереют, людоедами становятся...
Второй день движемся мы с лошадьми в сторону Хандыги по единственной в предгорьях Верхоянья грейдерной дороге. Ее после войны строили (“На своих, - говорят здесь, - костях”) зеки - как ответвление магаданской трассы на север, к Батагаю и Депутатскому. Но не достроили. Она открыта лишь до поселка Тополиного, что у недостроенного моста через Томпо. Там полноводная река выкатывает из гор на равнинную долину Алдана. Насыпи в болотах наведены и дальше, но действует только зимник...
У Гриши на спине старые (вероятно, многолетние) раны. Домой он шествует налегке. Раны открываются под седлом. Кеша вырезал войлок потника и кладет туда тряпочки со стрептоцидом. Но это почти не помогает. Ведь летом и Грише тоже приходилось возить во вьюках немалый груз: образцы пород, продукты, спальные мешки, палатку, печку-”буржуйку”.
Старый эвен Василий Власович, пасший с внучонком оленей на покрытых ягелем склонах, упрекал нас:
- Лишний груз возите, мужики! И не то ищете! Кому нужны ваши камни?
Василий Власович появился рядом неожиданно. Он пришел к нам по следам сапог 45-го размера и сказал:
- Большие люди ходили, как погляжу... Кого видали? Чего добыли?
Мы объяснили старику-оленеводу, что выявляем, где могут быть полезные ископаемые - уголь или, например, нефть.
Василий Власович цокал языком, не веря, и вдруг спросил:
- Спирт есть?
- Нету. Мы не пьем. Спирт - это действительно лишний груз.
- Не врешь? - узенькие щелочки глаз старого эвена внимательно изучали меня. - Не врешь! Тогда так тебе скажу, бесплатно... Знаю, где золото!
Золото в горах Верхоянья встречается. Россыпное - в речном песке, рудное - в кварцевых жилах. Посоветовавшись с геологом Йонасом Каркутисом, решаем принять помощь старика. Эвен поведет нас в распадок, где видел золото. Смущает только, что видел он его в черном камне, а не в белом или прозрачном.
Путь оказался неблизким - через старую гарь, топь и ущелье. Старик, покачиваясь в деревянном седле, подгонял оленя длинной палкой, Йонас и я шагали следом. Только к вечеру добрались мы до ложбинки, где - уверял оленевод - есть золото. Оно, как выяснилось утром, оказалось пиритом (железным колчеданом): ошибка не редкая, ведь цвет абсолютно неотличим.
- Видите, Василий Власович, какие правильные кубики и пирамидки, да еще со штриховкой на гранях. А золото - как прожилки, капли, шарики...
Старик недоверчиво вертел головой и повторял:
- Учился плохо? Или обмануть меня хочешь?
- Золото ковкое, - вмешался Йонас, - а пирит крошится в порошок, который уже не золотой, а черный. Смотри, дед!
Кристаллы под ударами молотка рассыпались на гладком валуне в пыль, но в ней поблескивал маленький расплющенный королек.
- Глянь-ка, - удивился Йонас.
- Глянь-ка, - потребовал Василий Власович.
- Золото, - сказали мы с Йонасом дуэтом.
- Что я говорил? - торжествовал эвен. - Мне премия полагается!
- Да - если подтвердится промышленная ценность. Золота пока что мало, а пирита - много.
Мы перебазировали отряд поближе к золотоносному распадку, до предела уплотнили рабочее время, стремясь надежнее проследить выявленное оруденение. Мыли шлихи старательским лотком, делали расчистки. Обнаруживалась приуроченность крупинок золота к подошве песчаников, налегающих на почти черные глинистые сланцы.
- Второй Витватерсранд, - радовался практикант Слава. - Тоже золото в конгломератах!
- Южно-Африканский Союз, - поддакивал Йонас. - Хоть и в миниатюре.
Василий Власович с внуком, как могли, помогали нам: привезли тайменя, малосольного хариуса, оленины сушеной, лепешек напекли.
- Мужики,- говорил старик, - придется докладывать начальству, не забудьте кто привел вас сюда! Чтоб было ясно: томпонскому эвену, Кладкину Василию Власовичу, премия положена: спиртяги бутылок на десять... Не меньше!
...Полетели “белые мухи” - пара заканчивать сезон. Через несколько перевалов вышли - с тяжелыми вьюками и туго набитыми рюкзаками - на трассу, откуда Йонас и Слава на попутной машине с основным грузом уехали в Хандыгу. Но за нами они еще вернутся на грузовике. Встреча назначена у моста через реку Менкюле...
- Э-гей! - крикнул я. - Есть кто живой?
Никто не отвечает. Дверь на засове. Темнота сгущается. Что за банда обстреляла нас с моста?
Вопросительно смотрю на Кешу. Что посоветует тертый калач, якут-таежник (зимой - бич, летом - каюр в полевых партиях)?
- Здесь встанем, - говорит Кеша. Хотя ясно, что ночевать придется не в натопленной избе, и в баньке помыться не удастся. А мы-то надеялись на теплый прием, зная, что здесь, охраняя мост, им же когда-то построенный, живет старый Паха Матюк.
Разожгли костер, вскипятили чай, поставили палатку. Пора отпускать лошадей.
- Гришку привяжу на длинной веревке, Буржуя стреножу, остальным - передние ноги спутаю, - говорит Кеша.- Чтобы утром не мудохаться, а побыстрее отчалить отсюда. Километров десять отойдем и будем ждать Каркутиса. Идет, начальник?
Негостеприимство в тайге - вещь непонятная и необъяснимая. Мне совсем не знакомая.
- Сначала все внимательно осмотрим, - отвечаю. - Может что стряслось с дедом. Сейчас бы пойти поискать, но темно, хоть глаз выколи...
- Кто такие? - требовательный голос и жесткий луч фонаря разрезали вдруг палатку.
Не двигаясь с места, отвечаю:
- Экспедиционный отряд. Закончили полевой сезон и гоним лошадей, арендованных в Хандыге.
- До Хандыги своим ходом?!
- Нет, конечно. Двое уже уехали туда на попутке - “хозяйка” шла с Тополиного. Получат бортовую и выедут навстречу. Коней погрузим в кузов и увезем...
- Кто у вас начальник экспедиции?
- Харченко.
- И где он сам?
- В Якутске... Он руководит всей экспедицией.
- А здесь кто начальник?
- Я.
- Фамилия?
Я ответил, но, видя, что он записывает, спросил:
- А зачем вам?
- Может понадобиться.
- Тогда назовите и вашу фамилию.
- Это необязательно. Если понадобитесь, я вас вызову. Не вы же - меня.
- Некрасиво получается, - говорю. - Вы меня знаете, а я вас нет.
Кеша сжал сзади мой локоть: “Не ерепенься!”
- Лучше ответьте: что искали, чего нашли? - продолжался допрос.
- Ничего определенного... Мы стратиграфический отряд.
- Что это значит?
- Изучали последовательность слоев, распространенных на территории.
- Ну, ладно. А кто ваши уехавшие в Хандыгу?
- Геолог Йонас Каркутис и практикант Захаров.
- Геолог, что, еврей?
- Литовец. Практикант - якут.
- Ладно. Переночуйте и рано утречком уходите.
- Мы условились, что подождем своих здесь.
- Здесь нельзя!
- Почему вы командуете? И кто стрелял в нас? Коня вот чуть не убили!
- Никто в вас не стрелял. Запомните хорошенько! - назидательно произнес человек. Он готовился еще что-то добавить, но властный голос с якутским акцентом окликнул его снаружи:
- Филимонов. (Прозвучало: Пилимоноп).
И Филимонов, поднеся палец к губам, вынырнул из палатки.
Не наматывая портянок, мы с Кешей впрыгнули в сапоги. Но выскочив наружу, увидели только, как от речного откоса на грейдер выруливала черная “Чайка”. Зрелище было феерическим. Другой лимузин и два рижских микроавтобуса уже набирали скорость, высвечивая трассу на фоне безбрежной равнины справа и остроконечных слегка припорошенных снегом сопок слева.
- Крупных птиц мы, однако, спугнули... Охоту им испортили, гулянку с бабами, - прошептал Кеша.
- Кто такие? Всем велю уматывать! - из-под моста ковылял непроспавшийся Паха Матюк.
- Пошел бы ты ...! - ответил ему Кеша. - Дай лучше сена моим коням! А если бутылек сумел заначить - тащи!..
--
автор Виктор Кузнецов
Дорогой DBK!Песни были -- помню точно.Сунулся было в архивы,но никаких следов. Наверно, в деревне на чердаке.Там были вполне терпимые для толерантного уха песенки о Джебарики-Хая, о Теплом Ключе, о Крест-Хальджае, о Колымской трассе. За невостребованностью пылятся в коробке, если мыши из них гнёзд себе не понаделали. Слов я, конечно, не помню, т.к. стихи не пишу. Из всего услышанного ранее помню только Гимн Советского Союза.
Вариантов прослушивания и коллективного исполнения этих ненайденных песен вижу только два:
1) Я всё-таки нахожу тексты, напеваю мотив на диктофон и отправляю по указанному адресу настоящему профи. Тот доводит их до ума или с отвращением выбрасывает. Во втором случае разрешаю упоминание имени автора стихов -- страна должна знать своих антигероев.
2) Оригиналы текстов и нот Алексея Сидорова у меня однажды забрала зав. отд. культуры Томпо Любовь Кирилловна Трофимова. Сказала, что у них в Хандыге есть компьютер с нотной программой, что она всё подготовит к печати и издаст сборник. Возможно, всё это осталось лежать под сукном в отделе культуры. Может, кто-то поищет и найдёт? Тогда проблемы будут сняты. Мне только Сидорова Алёшу жаль: ему, а теперь его семье, книжка была бы в добрую память. Он так аккуратно ноты от руки выводил...
Вот нашёл один текст, записанный на салфетке в ресторане "Демьяна Бедного" после окончания курсов менеджмента. Курсы вёл матёрый датчанин. Этим объясняются датские мотивы в тексте. Но это озорство:
У тебя на уме лишь дела --
Перестройка тебя довела.
Бьёшься днями, как рыба об лёд,
Ну, а жизнь всё идет, всё идёт,
лишь вперёд.
П Р И П Е В:
Мой милый менеджер,
Забудь дела свои
И на меня внимательно взгляни,
Купи путёвки две на белый теплоход --
Наш тайм любви продлится целый год!
Я хочу плыть с тобой по реке,
Прижиматься к горячей щеке,
Целовать твои губы, глаза целовать
И ласкать, твои плечи ласкать...
П Р И П Е В.
Есть на свете страна Дания:
Там любили тебя -- да не я.
Ты русалку чужую на веки забудь:
У русалки холодная грудь -
не вздохнуть...
П Р И П Е В.
Вот такие курсы были на реке. Давно это было...
Валерий, а еще песни есть? Тут иногда бывает один певец и композитор, широко известный в узком кругу ценителей города Москва.
На встрече 2008, может быть, тоже будет......:-)
Смерти нет, Сергей. Жизнь -- вечная. А потому спою по-тихоньку. Мелодия этой песни возникла у меня во время давнего путешествия на вертолёте из Хандыги в Охотск, по следу бывшего (почему-то говорят - Екатерининского) тракта. Мелодии возникают в гуле двигателей самолёта или вертолёта.Объяснение феномена у меня есть, но, чтобы не вызвать смех у хандыгчан, я промолчу. Вот слова песни:
В синем небе алая
Зорька разгорается
Вертолёт над скалами
Плавно поднимается
П Р И П Е В:
Я спешу, чтоб встретиться
Мне с тобой, любимая,
Но дорога длинная
В село Тополиное.
Перевалы снежные
На пути вздымаются.
Твои песни нежные
Мне припоминаются.
П Р И П Е В.
Через снег и наледи
На оленях с Адычи,
Самолётом с Хандыги,
На машине с Налуччи
П Р И П Е В.
Вот и дом твой -- в окнах свет,
Звёзды зажигаются,
С гор на Тополиное
Вечер опускается,
(Новый припев):
Прибыл я, чтоб встретиться
Мне с тобой, любимая,
Очень долгий путь тебе
В село Тополиное...
Вот такая белиберда, но мелодия напевная, для души не вредная.Профессионально музыку написал впоследствии Алексей Сидоров из Тёплого Ключа.Классный был баянист и композитор. Писал мне, что эту песню пели в районе даже со сцены. Заливал, поди. Хандыгчане люди строгие...
Сергей, думал, ты сам догадаешься. Сообщи имя своего отца -- я помолюсь за него.
Здесь, в Красноуфимске да и в порту меня частенько кликали Петровичем... Стало быть отец Петр Андреевич.
Спасибо тебе.
Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего...-- Ты его знаешь,Господи, -- он геолог, отец Сергея,ogonera, и прости ему вся согрешения, вольные же и невольные, и даруй ему Царствие Небесное! Аминь.
Боюсь, Сергей, что попрут меня с сайта: трёп утомляет.Но просьба твоя мне в радость, потому что будит добрые воспоминания.Я тоже не геолог, однако очень ценю людей этой профессии.Эти люди запрограммированы на овладение высоким смыслом жизни. Так что снимаю шляпу перед твоим папой-геологом, что и тебе советую делать.Благодаря именно геологам АЮКЭ, Хандыга и Томпонский район стали неповторимой коллективной личностью, уникальной цивилизацией среди себе подобных адм. единиц Севера.Перемены во всем строе жизни, как я отмечал ещё школьником, происходили в посёлке, потому, что этого хотели геологи.Они построили Дом культуры и спортзал,первыми поставили в квартирах ванны, геолог Воронин первым сшил ботинки из оленьего камуса. Моду, музыку, стиль жизни посёлка и района заказывали геологи.Мы, пацаны, у них учились жить современно.Где вы еще встретите таких чистой воды интеллигентов, такие цельные, яркие личности, как геологи И.Иноземцев, Р.Файзулин,Ю.Селезнёв, А.Кокин, В.Мехоношин, И.Волкодав?..Они создавали значимые для всех новые формы жизни на Севере. Кажется, этот талант теперь называют креативностью. Пусть остальные не обижаются -- просто места всем не хватит в нашем сайт-салоне. Думаю,о всех со временем расскажут другие участники наших встреч.
На Росомаху я попал в летние каникулы, после окончания 8-го класса ХСШ.Все летом были чем-то заняты: работали в совхозах, поисковых и топографических партиях. Где на заработках, где по выбору на практике. Так решалась проблема организованного досуга детей.
Мы разбили лагерь в устье Росомахи, впадающей в Вост. Хандыгу. Были 2 взрослых руководителя, один каюр, 2 вьючные лошади,винтовки, револьверы, ракетницы, запас продовльствия,радиометрическое оборудование, радиостанция, палатки, спальные мешки.Для нас это было верхом комфорта. Если покороче, мы за месяц освоили методику поисков коренного месторождения меди путем
промывки песков, кажется,это называется отбором шлихов, в руслах Росомахи и её притока Сегеняха, с использованием радиометрической аппаратуры. Я тоже не геолог, но помню, что по крупицам медного колчедана, сверкающих золотыми гранями кубиков пирита, мы вышли на медную жилу -- малахитовую!-- в скальном берегу ручья. Конечно, она уже была давно найдена, вскрыта. Но мы её разыскали, как ведро с ягодой, по рассыпанным следам. Как мы все были счастливы посреди диких гор, как мы сплотились и возмужали!Позор мне -- я не помню фамилии руководителей-геологов.Фролов, Ерофеев... -- старый геолог, а его жена была заведующей школьным интернатом, где я жил в ту пору.Стыд-то какой--забыл! За эту медную жилу нам присудили первое место в СССР и подарили школе мотоцикл с коляской. По достижении 16 лет, в 9-м классе, мы все имели права мотоциклиста. Потом приезжала корр. "Пионерской правды" -- мы наплели ей с три короба про бурное плавание по горным рекам,про коварных медведей, каменные осыпи... Пацаны! Но она так хотела северной экзотики!Хотя были очень острые ситуации, слава Богу, всё обошлось. Вот что оставили мне геологи на память. И еще много чего.
На Росомахе колоссальные запасы черного мрамора. В него можно всю Европу одеть. Позднее был я на том месторождении -- чуть дальше по трассе от Росомахи -- с итальянским мраморными воротилами. Один их них обхватил стенку, прижался к ней грудью и заплакал: почему всё это на краю света! Когда я пил из Росомахи воду, стоя на четвереньках, итальянцы вытаращили глаза. Старший сказал, что за свои 44 года ни разу даже не подумал, что можно без опаски пить воду прямо из реки. И хотя было с ними свое винцо, они стали пить воду Росомахи и фотографироваться.Растут там черная смородина-каменушка, брусника и -- внимание! -- зверобой. Его я нарвал в гостинцы своему дедушке, он и подсказал. Короче рассказать не получилось, значит, старею. Простите.
Спасибо, Валер! Интересно рассказал. Впечатляет.И за отца спасибо. Он тебя уважал. А я его. Ты, если еще мои рассказы читать будешь, обрати внимание на рассказчика в них. Это в честь бати. Умер он в 2006 31 декабря.
Неприлично, конечно,для северянина -- возвращаться по нескольку раз к сказанному.Воспользуюсь безмолвием компа -- авось,железка всё стерпит. Рассказ В. Кузнецова как художественное произведение свободного и небесталанного человека имеет право жить. Каждый видит мир по-своему, а разные ракурсы делают картину объёмной.У автора зрение острое, и слава Богу.
Одно время я встречался с разными журналистами и писателями, навещавшими Якутию с творческими планами. Гости из Москвы непременно желали "эдакого колоритного": дикости, схваток с медеведем, сырого мясоедения и прочей стереотипной чепухи. Стандарт. А вот японец,увидев на моём столе газету "Якутия", спросил:"В Москве печатаете?". В ту пору по этой технологии выпускали лишь "Независимую газету". Повел я его в наборный цех, а там моднячие красавицы -- девчушки-якуточки -- вслепую стучат по клаве "Макинтошей".Японец -- за фотоаппарт, с разрешения девчат, стал снимать их за работой. Он ведь тоже готовился увидеть в Якутии дикарей, поедающих у костра окровавленные куски мяса и запивающих всё чистым спиртом. Но он увидил цивилизованных людей и был искренне рад, что ошибся в своих представлениях. Я ему очень благодарен за это -- за профессионализм, за объективность и порядочность.Отсюда мое личное отношение к рассказу В.Кузнецова.
Видимо, простое совпадение -- ведь я с эвеном из старого Томпо Василием Власьевичем Турантаевым был лично знаком. Он выделялся из всех тем, что уходил в горы, в тайгу, всегда в одиночку.Именно в одиночку он убил более 300 медведей -- это отдельный рассказ для Книги Гиннеса. Спиртом, золотом он не интересовался. Кладкин Василий Михайлович -- чурапчинский якут, директор у оленеводов Томпо.Предложить ему "спиртяги" столь же опасно, как и непьющему президенту Бушу: можно в пятак схлопотать.
Что касается кубиков пирита, я еще в 9 классе ХСШ мыл медный пирит в руслах речек Росомаха и Сегенях. Но это отдельная тема. При случае,расскажу
Эк ты нас, Валер! Никто ж и не спорит... Почему бы и не жить рассказу?! Ну, просто, коль у народа разные точки зрения на мир и его объемы... Что тут поделаешь? А герои рассказа (по именам и фамилиям)вроде тоже знакомы.. Просто где-то что-то взято за основу... По мотивам, как говориться... :-))
А про пирит.. Ну, считай, что случай наступил? Не грех и послушать... Я-то в геологии, (несмотря на папу-геолога)полный лох... Так что интересно...
А не тот ли это Виктор Кузнецов, который в журнале "Юность" опубликовал рассказ про геологов. Где они в поле добывали ШУРФЫ, грузили их в рюкзаки и таскали их на базу? Кроме того в полевых условиях умудрялись делать ЩЛИФЫ... Была у этих геологов молодая повариха, которая посоветовала начальнику партии изменить план поисковых работ, тот послушался и они откопали рудную зону...
И много там еще было подобного бреда. Геологи АЮГРЭ очень веселились...
Публикация была примерно в 1968-1970 году.
Может однофамилец и тезка, но по возрасту подходит.
Ага, Дим, помню это геологическое веселье... И матюки тоже... А почему ты думаешь, что тот?
Да и моложе он тогда насколько был и доверчивее... Могли ж просто разыграть человека... А он в лучшее о людях верил... :-)
У меня один знакомый журналист тоже в статье о нефтяниках написал про какого-то разгильдяя, который не только сам в рабочее время с буровой ушел, но и квадрат в кармане унес... :-)
Так что, ведомственный юмор - штука сильная... Пробивная...
А еще один житель аэропорта, ты его знаешь как В.Я. так в своем рассказе о жизни в аэропорту "Хандыга" так вообще элементарно написал как его поселок стоял на берегу реки Онелло... И, вроде, даже и окна у него на эту речку выходили... И тут уж никакого розыгрыша... элементарная забывчивость... :-) Сам ведь пилот, район полетов подзабыл... И аэродром родной тоже...
Деревянный мост через Менкюле -- самый длинный на трассе.Очень красивая инженерная работа, с огромным запасом прочности. Однако полотно неухоженное, поэтому машины идут прямо через русло ниже по течению.Для "Уралов" это не препятствие, как казалось для ЗИС-5. Мне рассказывали, что построен он руками заключенных. Начальник стройки самовольно поднял отметку полотна выше проектной.На него куда надо стукнули, а эхо стандартное: "В зону его, умника и вредителя. Пусть теперь сам тачку покатает!" Перед самым ледоходом мост сдали в эксплуатацию, поделили награды.И вот Менкюле проснулась. Откуда и вода взялась! Мощный лёд со всеми всплывшими наледями прошёл чуть ниже полотна, и мост остался цел! Если бы оставили проектную отметку, более низкую, мост просто бы, как ветром, сдуло. Вытащили из лагеря "умника",вежливо интересуются, а он говорит, что не поленился и облазил береговые скалы, нашел следы давних ледоходов--по ним и определил безопасную высоту моста.
С тех пор и красуется самый протяженный деревянный мост через непредсказуемую Менкюле...
А я на своем "Запоре" речку преодолеть не смог... Вернулся и по мосту... Снег греб передним номером как бульдозер... Но проехал... И назад через 12 часов тоже... :-)
Приношу извинения, опубликовал, а до ума не довёл. Дела отвлекли. Коротко об авторе.
Виктор Кузнецов. Член Союза писателей Москвы, автор рассказов и очерков, публиковавшихся в журналах «Знамя», «Дружба народов», «Кольцо А», «Крыша мира», «Литературный европеец», «Мосты», «Наша улица», «Новое время», «Новый Журнал» и других, лауреат журналистского конкурса 1995 (первое место) и 1997 годов «Лучшая публикация по проблемам топливно-энергетического комплекса России». Родился в Узбекистане, жил и учился в Казани, работал в Якутии и на полуострове Мангышлак, кандидат геолого-минералогических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории физики нефтяного пласта ОАО «ВНИИнефть».
Источник, откуда скопирован рассказ - литературный портал Путник.
Ага! Вот это уже кое-что... Только... с такими регалиями и приврать разрешается... :-)))
В 95 и 97 г.г. ездил на Запоре в Тополинное. Мосты не все были. Кое-где, где нужны бы, их и раньше не было.
По поводу названия речки, не возражаю. Тем более, и на карте так написано. Просто пользуюсь привычным "наслух"...
По поводу нарезного... Из любого стреляй - неприятно... :-)
Может, и вправду, автору появиться бы? Внес бы ясность... Не загрызем же... Просто живо интересуемся...
А оч даже может быть... А вот о географии хочу сказать.. Не совсем понял мысль о том как Томпо "...что у недостроенного моста через Томпо. Там полноводная река выкатывает из гор на равнинную долину Алдана."
Если верить тексту, то мост возле Тополинного... Но(!) где Тополинный, а где выход Томпо на равнину?! Имхо, как раз почти...напротив Минкулинского моста ... Так какой недостроенный мост имеется ввиду? Кто знает?
АФФТАРА в СТУДИЮ...
Мужики, если было это около 30 лет назад, то из памяти уйти некоторые моменты...
Не очень приятно когда по тебя шмаляют из нарезного
В Тополиное ездили за рулем в 1985 году
Мосты были ВСЕ!!!
По поводу речки
ПРАВИЛЬНОЕ НАЗВАНИЕ !!!Менкюле!!!
Может Виктор Кузнецов псевдоним???
На "рафике" маршрутке в МСК мне приходилось и 68 году кататься...
Если судить , что в тексте упоминается "30 лет назад ....", а так-же когда "РАФики" начали появляться на "Материке", год описания 1970-1977....
Братцы...какой год то???
Имхо, на минкуюлинский мост у этого вида техники в это время вовсе не было шансов попасть...
Читается интересно, но с "Чайками" и "Рафиками" автор перемудрил... Начальство в тех местах обычно вертолеты использовали, а эти автомобили просто бы завязли.
Про геологию молчу...
А кто такой Виктор Кузнецов?