Надо попытаться объяснить необъяснимое. Потому что книга, которую прочёл, именно сегодня нужна нам — обществу, тонущему в насилии. В болоте, которое человек создал сам, ломая законы естества.
Василий Гроссман, Варлам Шаламов, Герман Садулаев — выстроены по силе эмоционального воздействия, здесь и сейчас, в порядке возрастания. Третий автор появился в этом ряду вчера. Все трое пишут о войне против всех, о терроре против себя, о "пути самурая" в России. Гроссман — в окопах Великой Отечественной («Жизнь и судьба»), Шаламов — в бараках колымских лагерей («Колымские рассказы»), Садулаев — в чеченском селении («Шалинский рейд»). Немыслимая жестокость, крайняя степень ненависти и обыденная смерть - основные компоненты для приготовления подобных сюжетов. Но...
Холодея в ожидании последнего огненного удара из стального круга перед глазами, покрываясь гусиной кожей от ужаса, зарываясь в плоскую землю, сдерживая тошноту, не замечая слёз — переворачиваешь последнюю страницу, опустошённый, без единой эмоции в отсутствующем взгляде. И оживаешь постепенно, осознавая лишь одно: это Литература.
Прочтите, чтобы ощутить наличие жизни на балансе. Чтобы ещё раз сверить цену отсутствия и наличия вещей. И чтобы упереться в загадку, которая мною не разгадана: как пройти через такое и сохранить в себе Человека?
Они смогли.
У Садулаева, в «Шалинском рейде», есть сюжет. Есть явные провалы в этом сюжете. Не хватает стилистической точности. Нет желания это исправить. Он спешит рассказать, потому что его знание — граната без чеки, в синем кулаке истекающего кровью солдата. Она вот-вот выскользнет. Если он не успеет — мы не узнаем.
Не узнаем, как безумная старуха убила Лейлу, сорвав с неё платок. Не узнаем, как умер старик Масхадов. Не узнаем, что случилось с пациентами Шалинского дурдома. Роман Садулаева — галерея трагедий, написанных химическим карандашом на полях советских газет. Начало галереи — старуха: уборщица, контролёр и палач. Она главный врач психбольницы. Она отправная точка войны. Причина миллионов смертей на этой земле.
«Шалинский рейд» — отражение хода Истории. Одно короткое движение маятника. С каждым таким рейдом амплитуда всё короче. И мы всё меньше улыбаемся. И за спиной каждого из нас — больные из Шалинского дурдома, протягивающие руки, мычащие невнятные просьбы о хлебе. Брошенные нами, они навсегда встали на обочинах дорог. Им некуда исчезнуть.
В их больнице мы сделали штаб.