Если бы сейчас я писала статью для научной конференции по театральной педагогике, я бы сразу отказалась от набивших оскомину прописных истин, и, отойдя от «протокола», попробовала порассуждать на тему, которая сейчас волнует меня больше всего.
Это, кстати сказать, касается не только театра, более того, - не только искусства со всеми его видами и подвидами. Это касается также и науки. Любой. Наверное, во мне с годами начинают всё громче и громче говорить гены. Несмотря на то, что сама я – актриса и театральный педагог, я родилась в семье учёных. Мои родители, как и большинство моих славных предков, посвятили свою жизнь науке.
Если бы я была человеком науки, я бы, наверное, задала аудитории такой вопрос: «Где проходит граница между биологией и литературоведением? В серьёзном, научном смысле этого слова? А граница между физикой и генетикой, лингвистикой и химией? Что ТАМ, на этом стыке?»
Звучит несерьёзно? Что ж… Я - человек ненаучного склада, и потому не владею материалом. Но я чувствую, что именно на стыке абсолютно разных сфер находится самое интересное, самое неизученное, непонятое; возможно, там находится то, что ещё на один шаг приблизит человечество к решению проблемы рака или СПИДа, а может быть там кроется начало чего-то совершенно нового, неведомого, того, о чём ни один мой современник пока не может даже помыслить.
Если же говорить о театре, точнее даже о современном театре, - он находится сейчас на стадии, которую я назвала бы «стадией щупальца». Театр подобно какому-то кальмару вытягивает свои щупальца на максимально далёкое расстояние. Ему нужно прозондировать почву. Старое отжито, новое не родилось, но это не трагедия, как принято в последние годы считать в академических театральных кругах. Нет, напротив, – это удивительный момент, в котором сокрыта масса невероятных возможностей. Театр как слепой зверёк тычется по сторонам, врезается в стены, и какие-то из них от силы удара начинают раздвигаться, а то и рушиться вовсе. «Театр - искусство синтетическое» - хрестоматийная фраза, которая требует, однако, небольшого дополнения: «а особенно театр современный».
Что происходит на стыке актёрского мастерства и мастерства пластического? «Contemporary dance» – это понятие уже на слуху. Это танец? Нет, не танец. Это классический театр? Нет. Это нечто среднее. И оно набирает обороты. Развивается столь стремительно, что, кажется, вскоре окончательно затмит собой и классический балет, и академический театр. Но и это ещё не финал. Это только начало рождения нового театра. За contemporary dance последует что-то ещё. Театр и танец должны столкнуться ещё раз, теснее, плотнее, больше проникнув и одновременно оттолкнувшись друг от друга.
А что происходит там, где сталкивается актёрское мастерство и мастерство вокальное? Оперетта?
Боже упаси! Кажется, этот жанр искусства окончательно перестал дышать вместе со своей последней звездой, Татьяной Шмыгой. Эвритмия? … Если бы это было так, если бы этот вид существования (ибо театром в прямом смысле назвать эвритмию всё же невозможно) был актуален для современного театра, брови кого-то из читателей этой статьи не поползли бы вверх, как бы спрашивая: «эвритмия… - что это?».
К великому сожалению, в попытке нащупать новые пространства, современный театр частенько оказывается на стыке нормы и патологии. Однако и на это я склонна смотреть с оптимизмом.
Ведь патология, болезнь, пусть и неизлечимая, всё же никогда не являлась в обществе движущей силой, по-настоящему диктующей свои законы.
А это значит, что мы с вами живём в удивительное время. Время предчувствия новых форм, новых смыслов, новых знаков и явлений. Время предчувствия новой жизни.
И нового театра, который всегда был её отражением.
Софья Арендт
