В начале лета 1969 года, а может быть, в конце весны, ровно 40 лет назад, меня пригласили в райком комсомола для какого-то серьёзного и обстоятельного разговора. У парадного подъезда встретил друзей: Толю Васильева, Юру Кулакова и Илью Чиндешина. Все недавние дембеля, а я и года еще не прожил на гражданке. Встреча, как всегда была радостной. Я даже теперь представить себе не могу их лица постными. Оказывается, все получили одинаковое приглашение.
Юрий Кулаков – тот прирожденный балагур. Роста невысокого, прекрасно сложенный, какой-то упругий, как откормленный жеребёнок, с пышными, льняного цвета волосами. Ни дать, ни взять – Есенин Сергей Александрович. Девчонки по нему пучками сохли. Работать он устроился в узле связи, технически был парень грамотный, ходил по Хандыге с телефонной трубкой, то здоровался неожиданно сверху, с телеграфного столба, при этом, как-то по-особенному вальяжно, удерживался на стальных когтях. Имел первый спортивный разряд по вольной борьбе. Сколько раз я ни наблюдал его схватки впоследствии – ни разу не видел его побеждённым. Ни в спортзале, ни на поляне в дружеской компании, ни на ысыахе.
Неисчерпаемый кладезь анекдотов, блестящих шуток и острот – всё к месту, всё точно по ситуации. С первой встречи кажется несерьёзным. Иные от его шуток закатывались до приседания на корточки, до синевы лица. Это, особенно, когда он в раж-кураж войдёт..
Толя Васильев внешне мог показаться родным братом Юрия, но телом покрупнее. Носил постоянно очки. Улыбка у него была застенчивая, добрая. Хорошо играл на семиструнной гитаре, знал бесконечное число песен во всех жанрах шансона. Но, кажется, пел и "Битлз". Устроился в ПМК плотником. На стройке мы почти не встречались – я ходил в арматурщиках-бетонщиках. Толя был удивительно дружелюбный и покладистый парень. Представить его зачинщиком какой-либо стычки было просто невозможно. Абсолютно неконфликтный человек.
Илья Чиндешин был родом из Охотского Перевоза. Мы с ним были знакомы ещё по школьному интернату, что скрывался в бараках за мостом. Теперь жил у кого-то в Хандыге, регулярно навещая престарелых родителей. Был Илья самым поджарым из нас, перспективным считался боксёром, имел первый спортивный разряд. В движениях порывистый, даже чуть агрессивный, готовый по ходу без долгих раздумий врезать кому следует. Явно не философского склада ум. Делал всё без оглядки на других. Но юмор Кулакова ценил: при этом смеялся тонким голоском, как счастливый ребёнок, хихикая и глядя куда-то в сторону – привык слушать безликие настенные репродукторы. Поэтому юмор Кулакова был для него абстрактным, не в лицах. Илья был классический бессребреник. На пари у него можно было выпросить всю одежду, оставив его в одних трусах.
Чуть, позднее, ранней осенью этого года он веселился на моей свадьбе, и незаметно подошёл ко мне со спины, когда мы сидели с невестой за столом. Горячим шёпотом попросил меня одолжить ему мои новые югославские туфли – армейский друг из Питера прислал нам с невестой полную свадебную экипировку. Илья решил пригласить на танец любимую девушку, а обувь ужасная… Разулся я незаметно под столом, остался в носках. А Илья – танец, потом второй… Спортсмен! Бой с тенью мог часами вести. Я и не заметил, как и куда он исчез.
Тут объявили вальс жениха и невесты. Я, было, вскочил, чтобы размяться, да почувствовал, что бос. Илюхины ботинки и на помойке год бы не тронутыми пролежали. Да ещё к вечеру пошёл сильный дождь, и его опорки были раскисшими, словно, сдобное тесто. Моя растерянность длилась секунды. Я уже видел Илью с моими туфлями в руках, бегущего вкруг столов, за спинами гостей ко мне. Невеста тоже виду не подала. Я быстро обулся в чистую сухую обувь, удивившись ещё тому, что на ней ни комочка грязи. Как потом выяснилось, Илья провожал свою пассию в одних носках, спрятав туфли под полой своей куртки… По сентябрьской грязи, практически босой, шлёпал… Балда!..А если бы стекло или гвоздь?
Зашли мы в райком ко второму секретарю Маргарите Ивановой. Там уже был Борис Александрович Магкаев. Маргарита умела создать обстановку, похожую на таинственный ритуал – любила некую загадочность во всём. Часто говорила вкрадчивым голосом, взяв человека под ручку. Романтик!
Вот она и объяснила, что в республике решили заняться всерьёз летним отдыхом детей. Особой заботы требуют, мол, городские и поселковые ребята. Деревенские всё лето на сенокосе и на огородах, на картофельных полях практикуются. Томпонцам дали деньги на содержание летнего военно-спортивного лагеря. Экспериментального – у томпонцев же всё получается! Надо придумать ему название. А кроме того предстоит назначить директора, комиссара и трёх воспитателей. Что-то стало проясняться. Зарплату обещали сохранить по месту основной работы, плюс питание с детского стола.
Преимуществом для зачисления в воспитанники или курсанты лагеря пользуются наиболее трудные дети из старших классов, из неблагополучных семей. Кроме того, будут отдыхать старшеклассники из детского приюта в старом Томпо – пусть отдохнут на реке от холодных гор и ледяной воды. Ну, тут и Макаренко отдыхает! – подумалось мне.
Кадровый вопрос решили в райкоме, возражения не принимаются. Командиром ( директором) детско-юношеского военно-спортивного лагеря (название сами придумаете!) будет назначен Магкаев Борис Александрович, комиссаром -- Качаев Валерий. Командирами взводов ( воспитателями) – Анатолий Васильев, Илья Чиндешин, Юрий Кулаков. Вот так – как на шахматной доске -- всё быстро расставили! Труба зовет! Позднее в команде появился ещё Гриша Гермогенов, баянист, кстати, классный. Наш концертмейстер.
Потом был долгий разговор по существу вопроса. Всё станет ясно, если сказать, что никакой материально-технической базы, кроме железных коек и казённых постелей не предполагалось выдавать. Я смотрел на Магкаева и слушал его, и постепенно все мои тревоги исчезли: у него всё получится!
Какой красивый человек Борис Александрович Магкаев! Светловолосый кавказец с мужественным благородным лицом. Мощный, хоть и не очень крупный фигурой, – мастер спорта по вольной борьбе. А как бил он левый хук на лапах! Таким ударом можно было вчистую оторвать любую голову. Да он , по-моему, в любом виде спорта результат не ниже первого разряда показывал. Тренированное тело, красивая походка. А как он потом танцевал лезгинку! Такому искусству, наверно, можно только с пелёнок выучиться. А уж улыбки красивее магкаевской во всей Хандыге было не сыскать!
Так вот, на первой встрече Магкаев просто и ясно объяснил, что и в какой последовательности надо сделать, чтобы ребятам лето не испортить. Вся ответственность ложилась на него. И какая ответственность! Полсотни детей на лето в чистое поле! Воспитатели – я уже о них рассказал. Я ничем от них ничем не отличаюсь – никакого педагогического образования. Разве что, парадный мундир и фуражка сохранились. Значки все младший брат растащил.
Однако случилось невероятное: мы почувствовали себя даже не командой, а родными братьями во главе со старшим братом Борисом-Батрбеком. Борис был мудрым человеком – уже всё-таки 30 лет! Мы салаги против него. Он перед нами не заискивал, но и, что называется, хвост на нас не поднимал. Он нас, без сомнения, всех любил, ценил и уважал. Такой человек за обеденным столом никогда первым руку за жирным куском не протянет, а когда протянет, то, скорее всего, передаст свой кусок самому голодному и слабому.
На его плечи ложилась ответственность за здоровье и жизни всех нас, материальная ответственность за инвентарь, обеспечение нормального питания при скудости средств, представительские встречи и договорённости с чиновниками на местах и выше. Методически правильная и содержательная ( а то пацаны разбегутся, не задумываясь!) учебно-воспитательная и оздоровительная работа. Да случись что с кем – руки белые мигом повяжут… Козёл отпущения!
Вот и берёг он нас, а мы – его. Мы гордились своим командиром! Орёл – не то слов. Он был всем нам и старший брат, и отец и мать. Много было сирот, остальные почти все из неполных семей – безотцовщина. Какими глазами эти мальчишки смотрели на Магкаева! Уверен, все представлля его в мечтах своим отцом – прощаясь в конце сезона, многие из них плакали, не объясняя причину своих детских слёз… Это был строгий,но самый справедливый для них отец в мире. Он был сильный, красивый, заботливый, добрый – с ним было не страшно ни днем, ни ночью. Ночью, вставая, он поправлял детям одеяла, в сельской столовой Мегино-Алдана, где мы питались, он следил за качеством пищи, за нормой для каждого. Никаких проявлений дедовщины, жестокой травли слабых, – дети разных возрастов крепко сдружились.
Борис Александрович заботился о закаливании ребят, благо, Алдан был рядом и мы заселились в дырявых сараях, где складывали комбикорм, выгруженный осенью с барж.
Он устраивал спортивные соревнования, чтобы закалить не только тело, но и дух. Физкультура – для тела, спорт – для духа.
Перечислять всё, чем был наполнен каждый день, а были и дождливые серые дни, но никто не скучал, перечислять – много чего и займёт уйму времени. Однажды за какую-то серьёзную, по нашим правилам, провинность он наказал бойца нарядом вне очереди. Тот, конечно, обиделся, взял в руки метлу и, понурившись, стал мести, дорожки. Вскоре, громко вскрикнул и запрыгал на одной босой ноге.
Ребята бросились к нему на помощь и буквально принесли его на руках к казарме. Магкаев быстро опустился на корточки и стал разглядывать ранку. Сделал несколько неудачных попыток вытащить занозу ногтями, а потом попросил чайник кипяченой воды. На всё это ушли какие-то секунды. Вот он уже сел напротив пацана, поднёс раненую ступню к своему рту и стал эубами и языком вытаскивать какую-то частицу. Раненый ошалело смотрел на действия своего божественного начальника. Остальные тоже от удивления замерли. И вот уже Борис Александрович выпускает из рук раненую ногу и ощерившись своими прекрасными зубами, подносит ко рту ладонь и выкладывает на неё крупную колючку, похожую на стальную стружку…
Потом этот мальчишка ходил за Магкаевым, как собачонка, мечтая, видимо о том, чтобы тот его ещё раз за что-нибудь наказал и обратили на него внимание… Он готов был терпеть любые муки, только быть рядом…
Название лагерю придумали не сразу. Был конкурс учитывали мнение каждого. Честно признаюсь: не я придумал это название. Не помню, кто. Но Борису Александровичу оно понравилось : «Отважный» -- это хорошо! Будьте отважными, ведь вы мужчины!»
К счастью, любимчиков в «Отважном» не было. Ни у командира лагеря, ни у командиров взводов, ни у комиссара. Однажды мы – начальство – пошли к «Заре» встречать строгую гостью из обкома комсомола. Наведалась с проверкой. Вместе с ней вышла и наша Маргарита Иванова. Улыбчивый Магкаев вдруг резко посуровел лицом. Выслушав нашего секретаря, представившую высокую гостью, он холодно посмотрел на ту и твердо заявил, что в лагерь её не впустит. Тут же отдал короткий приказ часовым: не впускать!
Проверяющая приехала к нам в тонком трико, облегающем все её замечательные формы. Борис Александрович твердо и без колебания отчеканил, что в таком виде ей должно быть самой стыдно появляться перед подростками, завтрашними юношами. И ведь уехала тем же «Жаворонком». Девушка та кипела местью. Что-то, видимо, удалось ей сделать при ненаграждении, но Е. Д. Кычкин посмеялся рассказу и с ещё большим уважением глядел потом на Магкаева.
Я уже рассказывал однажды, как на школьной линейке при награждении учителей на каком-то торжестве, помню лишь, что было тогда солнечно и тепло, а весной или осенью – не скажу, так вот, когда произнесли имя Бориса Александровича, линейка так взревела, что Лужники могли б остаться не услышанными, даже если бы «Спартак» забил третий гол в ворота бразильцам.
Борис Александрович не пил, не курил, не ругался грязно. Он не был добреньким. Он был суровым, бескомпромиссным, никого не боялся, фамильярного отношения к нему не терпел. Это был сказочный воин – сильный, отважный и благородный. Слова этого теперь не услышать нигде. Хотя, кажется, его любит первый якутский Президент М. Е. Николаев. Кстати сказать, он тоже поздравил Б. Д. Магкаева с юбилеем.
Мы много пели – у костра, в строю, на парадах. Хорошие песни подарил Толя Васильев, неизвестные нам флотские. Его ребята всегда охотно слушали, обступив плотными кольцами и забывая о комарах. Он играл на гитаре и кое-кого даже обучал. Говорил, что есть очень способные ребята. Илья же приносил боксёрские перчатки , терпеливо занимался с любителями бокса, а Юра вёл борьбу.
Много песен разучили парни, мого раз пели хором для сельского населения, выезжали на «Жаворонке» в Крест-Хальджай. В Хандыге на площади Ленина дали грандиозный концерт для населения райцентра. Всюду гвоздём программы была «лезгинка» Б. А. Магкаева и единственная въевшаяся в мою плоть и кровь песня моряка Анатолия Васильева. Но лучше всех её исполнял Илья Чиндешин:
Нас качало с тобой качало,
Нас качало в туманной мгле.
Качка в море берёт начало,
А кончается на земле….
Пусть никогда не кончается качка для «отважных» -- покой им даже не снится. Надо учиться преодолевать невзгоды. Ведь без преодоления жизнь теряет смысл.