Наледь

О бывалом

За ночь снова сильно похолодало. Столбик термометра опустился за отметку минус пятьдесят. Белое декабрьское солнце, не давая хотя бы сколько-нибудь ощутимого тепла, висело над заснеженной якутской тайгой.

Андреич проводил взглядом подвезшую его попутку и остался на дороге один. Он посмотрел с полотна дороги вниз, покрутил головой и подумал:

- Эх, вчера бы выйти! Всего-то сорок пять было! Да кто ж знал, что это потепление так ненадолго?!

И действительно, после почти двухнедельных шестидесятиградусных холодов, минус сорок пять воспринималось как потепление, как подарок.

- Да и сегодня, надо было б на пару часов пораньше из Поселка выйти. Да что поделаешь, не было попутки. И всего-то сорок восемь километров, а вот попробуй-ка пешком пройди – дня не хватит! Короток зимний день. Придется, видно, теперь самый сложный участок потемну проходить. Хорошо хоть, что полнолуние. Если облаками небо не затянет, светло будет, вполне можно шагать.

Он еще раз посмотрел вслед удаляющейся попутке и решил:

- Ну, да что ж! Больше половины пути проехал, осталось-то всего ничего, каких-то сорок километров. Если б по хорошей дороге, так восемь часов ходу. По тропе на пару-тройку часов побольше. Можно и прогуляться, дорогу осилит идущий!

Подхватив с дороги небольшой рюкзачок с провиантом и запасной одеждой, перекинул его на спину, поправил на плече ремень небольшого охотничьего карабина и, не оглядываясь, пошел вниз по тропе. За ним, как послушная собака, потянулись привязанные сыромятным ремешком к рюкзаку широкие охотничьи лыжи.

Трескучий скрип его шагов, отражаясь от заледеневших деревьев и приходя в плотном холодном воздухе с разных направлений, создавал иллюзию идущих сзади попутчиков.

- Что ж,- решил Андреич,- веселее будет идти! Путь не близкий, да и дорога – не шоссе!

В Поселок, оставив свою партию на главного геолога,  Андреич прибыл с оказией по вызову высокого геологического начальства. Отчитавшись о проделанной работе и получив, как, посмеиваясь, говорили геологи, ЦУ и ЕБЦУ, он должен был, опять же, с оказией, вернуться к себе в партию. Но как тут сразу вернешься?! А жена? А маленький сынишка? Ведь четыре месяца дома не был! Вот и позволил себе маленькую человеческую слабость – счастье повидаться с сыном и женой.

А на следующий день ударили морозы. Какая уж тут может быть оказия?! Так и ходил почти две недели по экспедиции, ловя косые взгляды начальства, да слыша перешептывание за спиной.

И тут это обманчивое потепление.

Понимая, что путь впереди не из легких и, что в такое, не очень подходящее для прогулок, время в путь обычно без крайней надобности не выходят, он, укоряя себя за допущенную слабость, все же находил себе оправдание:

- И так сына совсем не вижу. Разве ж это дело?! Совсем ведь без меня растет. Теперь, выходит, повидались. А за удовольствие надо платить. Так этот поход расценивать и будем.

 Первые несколько километров дались нелегко. Узенькая охотничья тропка вилась среди кочек, меж низкорослых лиственниц и разлапистых, пожелтевших от близости болота елок. Холодный воздух  с первых же шагов заставил перейти на короткое, почти собачье, дыхание, начал намораживать в носу ледяные кристаллы. Приходилось часто останавливаться, чтобы оттаять нос, согреть руками щеки. Не хватало кислорода.

Наконец, пришло второе дыхание, организм, очнувшись от спячки, выдал свежую порцию крови, зашагалось легче. Вон уже и речку видать. Теперь вверх по ней до самых гор. И там, в горах еще километров двенадцать. Если нигде на берег выбираться не придется, то по ней да на лыжах идти куда быстрее будет. Может, еще и удастся посветлу опасный участок пройти. И так-то наледь – дело серьезное, а уж эта... И ведь не обойти! Эх, если б градусов на двадцать потеплее было!

Выйдя на речку, Андреич привычно, не спеша, снял с плеч рюкзак и отвязал от него лыжи. Затем так же привычно, не садясь, вынул из-за пазухи еще теплый сверток. Развернул бумагу и улыбнулся: жена собирала! Приятно все же, когда есть, кому о тебе позаботиться! Отламывая то небольшие кусочки от быстро леденеющего на открытом воздухе куска хлеба, то такие же маленькие дольки от оленьей котлеты, он жевал и, блаженно щурясь, вспоминал, как причитала, жалея и собирая его в дорогу, Нюрка.

- Не ходи, подожди еще, теплее станет… Может, и вертолет будет! Опасно же это! Да еще в одиночку! И в такой мороз! Случись что – кто поможет?! Сам же про ту речку говорил, что коварная она! А утонешь, как мы без тебя?- чуть не в голос причитала со слезами она, - А и не утонешь, так волки напасть могут. Они-то не медведи, не спят зимой, еду ищут!  

Доев свой немудреный обед, Андреич запил его несколькими глотками еще теплого крепкого чая из небольшой плоской бутылочки из-под коньяка, причмокнул и потянулся, было, к карману за папироской, но передумал.

- Холодно, - решил он,- не будет, небось, табак тлеть. Ладно, побережем здоровье, потом покурю...

Встав на лыжи, он повесил на шею карабин и, положив на него руки, пошел широким шагом. Лыжи хорошо, почти не проваливаясь, держали на плотном лежалом снегу. Отдалившись от берега, он вскоре вышел на старую слегка припорошенную снегом замерзшую наледь, и идти стало легче.

Осматривая на ходу все выше поднимающиеся берега, он время от времени не забывал посматривать на уходящее за спину и опускающееся к горизонту солнце. День близился к концу. Вон уже и снег приобрел красноватый вечерний оттенок. А впереди, всего в паре километров, уже видно как парит наледь. Та самая. Нет, не пройти, пожалуй, это опасное место пока светло, не успеть. Теперь вся надежда на лунный свет.

Так и получилось. Солнце уже скрылось за высоким берегом, который накрыл своей тенью и речку, и парящую наледь. Только верхушка туманного языка наледи чуть подкрашенная последними красноватыми лучами выделяется на фоне все еще искрящихся гор. А до восхода луны еще пару часов продержаться надо. Там уж легче станет, виднее. А пока  придется полагаться на остатки видимости да на слух. Авось, да и удастся услышать выбивающуюся из-подо льда воду!?

Ограниченная видимость и ощущение близкой опасности сильно снизили скорость движения. Тут той наледи и всего-то, может, метров восемьсот! А вот, поди-ка, пройди в таком тумане! Приходится все время присматриваться да прислушиваться. Вот справа, вроде, журчит ручеек, побулькивает, вырываясь из-подо льда и растекаясь поверху. Не стоит искать с ним встречи, лучше заблаговременно взять чуть левее. Тут ведь даже и тонуть не обязательно, достаточно валенки промочить. И все! Считай, шансов дойти без потерь по такому морозу уже почти нет!

Так шаг за шагом от островка, не залитого водой, до следующего островка и прошел он всю наледь. Ай да мы! Даже сам удивился, как все гладко прошло! Просто вышел из тумана, а впереди уже чистый слегка припорошенный лед. Только местами сугробы да передувы остались. Не все, выходит, вода пока съела. Ну, тут уж на лыжах-то и вовсе легко идти будет. И безопасно. А к весне такую толщу наморозит, что хоть на бульдозере по ней катайся!

Обрадованный и успокоенный легкостью прохода этой коварной наледи, Андреич шаг за шагом приближался к своей цели: базе геологической партии. То-то удивятся и обрадуются работяги, когда он в такой мороз да ночью вдруг на базе объявится! Он ведь не только сам появится, а еще и почту принесет. Осталось-то всего пара-тройка километров!

Размечтавшись о теплой встрече и горячем ужине, Андреич прибавил шагу и в свете восходящей луны начал подворачивать вправо, к левому берегу речки. К устью ручья, на котором стояла база. Жаль только, что лунный свет в устье не попадает. Накрывает его тень от горы. Ну, да ничего, вон как луна соседние сопки высветила! Даже тени от деревьев на фиолетовом снегу видны. А по заснеженной речке даже дорожка лунная поблескивает! Красота!

Войдя в тень, Андреич даже не сразу понял, что идет уже практически по воде. Просто показалось, что на пути его возник спуск с горки. Опомнился только тогда, когда почувствовал, как затекает в валенки и подбирается к коленям холодная вода. Андреич попытался остановиться, но лыжи продолжали потихоньку скатываться с горки, предательски увлекая его в воду, под лед.

-Что ж это такое! В промоину попал, что ли? Выходит, рано успокоился?! Эх, права Нюрка была! Не надо было ходить. Не отпускала ведь! Не послушался. Да еще расслабился, бдительность потерял... Что же делать?! Так ведь и утонуть недолго. Надо как-то выбираться.

Но как? При малейшем движении напрессовавшие себе где-то под водой снежный упор и вроде бы остановившиеся лыжи снова начинают потихоньку сползать вниз.

- Эге! Эдак я не только ноги промочу... Вон, вода аж до пояса дошла. Холоднючая!

Способность подшучивать над собой  в любых ситуациях уже не раз помогала Андреичу выбираться из самых сложных положений:

- Хорошо еще, что хоть галстук сегодня не надел, точно испортил бы!

И как всегда, приходит решение:

- А что, если попробовать карабином на край промоины опереться? Ура, получается! Только вот за лыжи кто-то крепко держит. Наверное,  между слоями наледи зашли, их теперь только назад вытянуть можно. А назад-то как раз и не получается, соскальзывают лыжи! Утопят они меня! Надо от них освобождаться.

Опустив руку в воду и нащупав на поясе широкий охотничий нож, Андреич нагнулся и, чувствуя, как противно заливается за ворот свитера вода, как ледяными пальцами сдавливает грудь, поочередно обрезает крепления лыж.

Теперь еще несколько плавных, чтоб не обломить кромку льда, усилий и вот он, почти без сил, лежит на краю промоины. Хриплое дыхание вырывается из натруженных легких, надо встать и идти, но сил нет, совсем не осталось!

- Врешь, не возьмешь! Дойду! - хрипит он, и встает сначала на колени, а затем, качаясь, во весь рост.

Холодный воздух схватывает мокрую одежду, начинает сковывать движения. Андреич с трудом делает первый шаг, потом второй. Начинающая промерзать мокрая одежда хрустит – ломается тонкий свежий ледок и через трещинки в нем мороз подбирается к следующему, более глубокому слою одежды.  Трудно идти по пусть и неглубокому снегу без лыж! Ну да что поделаешь, не пропадать же. Остановишься и все – пиши «пропало»! Скует морозом и не получат свою почту наши работяги! Значит, пока двигаешься, тогда и жив!

А на базе круглогодичной геологической партии, под аккомпанемент потрескивающих в печке лиственных поленьев, собравшись вокруг стола с керосиновой лампой, коротают вечер за игрой в преферанс те самые работяги. Они с удовольствием расписывают «пулю» и все у них ладится: игры играются, взятки, что должны были браться – берутся, мизера, как им и положено – ходят парами.

- А что, братцы, - вопрошает вдруг самый молчаливый игрок, - а не кажется вам, что уж больно все гладко сегодня идет?! Я это к чему? Неспокойно как-то на душе... Да и примета, говорят, есть... Мол, если в картах все легко, так обязательно кому-то из близких сейчас трудно.

Думаю я, а может Андреич где-то к нам пробивается?

             - Ну, ты скажешь! В такой-то мороз!? Андреич сейчас дома, с семьей чай пьет. Это уж наверняка! Оно, конечно, такого еще не бывало, чтоб он по полмесяца отсутствовал, ну да что поделаешь, стихия! В аэропорту сейчас «штормят» по температуре, да и темно уже. Сам знаешь, в горы ночью не летают. Так что не на чем ему сейчас к нам попасть.

            - А все равно, неспокойно как-то... И в тамбуре вон... Вроде, ворочается кто-то... Эй! Кто там?! Заходи, не заперто!

            - Да кому там ворочаться?! Собак всех хозяева домой взяли, чтоб лапы да хвосты не поморозили, медведи спят ... Разве что шатун? Хотя какой нормальный шатун до таких морозов доживет?! Замерз бы уже! А в тамбуре-то, вроде, и в самом деле кто-то шевелится... Ну-ка... Эге! Дверь чем-то привалило! А ну, братцы, помогай!

Спустя несколько минут общими усилиями дверь открывается, и привалившая дверь ледяная глыба втянута в избушку.

- Братцы, да это ж... Господи!.. Никак Андреич!?

И действительно: на полу избушки в напрочь обледеневшей одежде лежит Андреич. Глаза его закрыты, дыхания почти не слышно.

- Так, а ну, расступись! Воду давайте, теплая еще! Вытаивать будем, надо его из одежды вытащить. А ты, Костя, дуй к Маше-завхозу, возьми у нее бутылку спирта. Да расскажи ей там все по-быстрому, скажи, что Андреича растирать надо, а то не даст, Андреич же пьянство запретил! Да не задерживайся! - взял на себя командование пользующийся заслуженным авторитетом Полтора Ивана. - А ты, тезка, печурку наддай! Промерз он сильно!

Через несколько минут прибегают Костя с пустыми руками и не поверившая ему завхоз Маша с бутылкой спирта. И вот уже изъятый из оледенелых одежд и пришедший в себя Андреич покряхтывает под мозолистыми руками мужиков:

- Тише вы, черти, у вас же ладошки как рашпили! И это... Письма там в рюкзаке... Только размокли, наверное...

Однако после четверти стакана чистого спирта почти насильно влитых ему в горло он уже не сопротивляется, только чуть постанывает при попадании спирта на свежие царапины нанесенные не в меру ретивыми «массажистами».

- Все! Шабаш, братцы! Теперь укутать и пускай отсыпается. А нам, как говорится, за труды праведные не грех и по пятьдесят граммов, осталось тут чуток.

Полтора Ивана заботливо прикрывает клапан спального мешка и отходит к столу, где работяги, ища почту, уже разбирают насквозь мокрый рюкзак Андреича.

Сергей САФРОНОВ

                  г. Красноуфимск